Расскажу я вам сказку про обезьян. Не про тех, что сидят в зоопарке и корчат зевакам рожи. А про тех, что жили давным-давно, и от которых произошли люди, то есть мы с вами.
Жили-были на свете две обезьяны, мужская и женская. Лохматые, большие и такие сильные, что, будь в те времена монеты-пятаки, запросто бы гнули их пальцами. Ночью они спали, повиснув на соседних ветках, громко храпели и не видели снов. Иногда, во сне, их лапы разжимались, обезьяны летели вниз, но всегда успевали схватиться за другую ветку. Так что, бывало, просыпались они совсем не там, где устраивались на ночлег, что служило поводом для всяческих ссор и разводов.
Проснувшись, они принимали под водопадом прохладный душ и отправлялись завтракать. Далеко ходить не приходилось – стоило хорошенько тряхнуть дерево, и стол был накрыт. Как следует подкрепившись, обезьяны отправлялись по своим делам: бродили по округе, раскачивались на ветках, смотрели вдаль, грызли ногти – словом, развлекались, как могли. Кроме этих двух, жили в те времена и другие обезьяны. Но та пара, о которой речь, держалась подальше от своих обезьяньих родственников. Ведь стоило тем собраться вместе, как начинали они визжать и кривляться, чесать шерсть и выкусывать на себе блох.
Общались мужская и женская обезьяны тремя сигналами. Первый, высокий и протяжный, означал «иди ко мне, моя лапочка». Второй, низкий короткий – «да пошел ты...». Был еще и громкий, прерывистый, означавший «черт возьми, я куда-то провалился!» Поэтому разговоры их были непродолжительны и просты, а когда не хватало слов, они объяснялись жестами, что иногда перерастало в дружескую потасовку. Как бы то ни было, вечером они всегда засыпали на соседних ветках.
Но однажды, обезьяны крепко поссорились, из-за оставшейся после завтрака банановой кожуры. Женская обезьяна хотела макать ее в воду, а мужская – зарядить кожуру в ноздри и как следует расчихаться. Исчерпав сигналы и жесты, они вцепились друг другу в загривки и, катаясь по земле, то и дело издавали низкие короткие звуки. Мужская обезьяна оказалась сильнее, и женской обезьяне пришлось спасаться бегством. Она взобралась на дерево и, перескакивая с ветки на ветку, унеслась от своего дружка.
Сгорая от обиды, женская обезьяна устроилась на самой высокой пальме и стала наблюдать за птицами, парящими в небе. Ей захотелось взлететь к облакам, покружить над лесом и подразнить с высоты своего дружка. Она раскинула волосатые лапы, оттолкнулась от ветки и... полетела! Полет был недолгим. Женская обезьяна больно ударилась о землю, потерла ушибленное место и обнаружила, что у нее отвалился хвост. Она сказала: «Пыр-пыр, у-у», что означало: «Не птичка я, а жаль» и пошла прочь, прихрамывая на левую ногу.
Вскоре она увидела реку, где резвились рыбки. Женская обезьяна прыгнула в воду и принялась с ними играть. Но рыбки испугались и уплыли. Женская обезьяна погналась за ними, нахлебалась воды, вышла на берег и сказала: «Хлюп-хлюп, ы-ы», что означало: «Не рыбка я, а так хотелось понырять и поплавать», побрела дальше и вышла на большую равнину.
Там, среди пальмусов и баобабов паслись стада антилоп. Женской обезьяне понравились эти стройные животные, она побежала к ним, размахивая пальмовой веткой, но и они ускакали прочь. Женская обезьяна бежала следом, выбилась из сил и упала на землю. Отдышавшись, она прошептала: «Тыгдык-тыгдык, а-а...», что означало: «Не антилопа я, а так хотелось побегать на просторе».
Она пошла дальше и увидела дерево, удивительное дерево, на котором росли языки. Обезьяна сняла с ветки один из них, тот, что подлиннее, и повесила на дерево свой, никуда не годный. Поразмыслив, она сорвала еще один язык, для своего приятеля. «Быть может, это поможет нам лучше понимать друг друга», – подумала женская обезьяна. К тому времени она уже научилась думать. Что ни говори, без мужской обезьяны было скучно, солнце клонилось к закату и женская обезьяна поспешила вернуться.
Дома ничего не изменилось: мужская обезьяна сидела на прежнем месте, задумчиво грызла на ногах ногти и хмурилась на Луну – у нее это называлось «побыть наедине с собой». Женская обезьяна живо рассказала своему другу про птичек, блестящих рыбок и быстроногих оленей и про то, как она скучала без него. Но мужская обезьяна равнодушно хмыкнула, издала низкий звук и опять принялась за свои ногти. Без новенького языка она оставалась туповатым приматом.
Тогда женская обезьяна топнула ногой и, в сердцах, бросила мужской обезьяне его язык. «Примерь его, парень. Это поможет тебе поумнеть», – сказала она и пошла прочь. «И не забудь почистить зубы и побриться перед сном – я не намерена больше терпеть твою щетину», – добавила она. От этих слов у мужской обезьяны тоже отвалился хвост. От удивления.
На следующий день они проснулись на одной ветке, пожелали друг другу доброго утра и целый день болтали о том, что пора бросать обезьяньи привычки и становиться людьми.
Но самое главное событие произошло вечером, когда к женской обезьяне пришел ее старый дружок, чтобы напомнить о себе и позадирать мужскую обезьяну. «Тебе лучше уйти, приятель», – сказал наш предок пришельцу, но тот не желал отступать и настаивал на драке. Тогда бывший обезьян поднял с земли небольшой кусочек бревна и двинул им чужака по черепу.
На шум сбежались обезьяньи родственники. Они расселись на ветках, ожидая занятное зрелище, но задира не хотел драться. Он испугался дубинки и поспешил прочь. «Животное», – бросил ему в спину победитель. «И вы все – животные!» – сказал он обезьяньей родне. С тех пор обезьяны обижены на людей, считают их выскочками и зазнайками и, стоит подойти к клетке – начинают кричать, скалить зубы и копаться в шерсти, как в старые добрые времена.
А вот и конец истории. «Полезная штука», – сказал бывший обезьян подруге, шутливо постукивая себя дубинкой по голове. – «Она мне еще пригодится!» Они крепко обнялись и жили с тех пор долго и счастливо, на все времена.
