Этот день настал. Я поставил Его на тумбу, присоединил кабель и включил в сеть. О, таинство шестнадцати миллионов цветов! О, сорок дюймов плоского экрана! О, нежные прикосновения кнопок! Я испытываю трепет перед безногим одноглазым уродцем, чей мозг – кусок кремния.
Я готов потреблять. Я хочу потреблять. Я подпишусь на все заказы, приму участие в лотереях, куплю все, что Он предлагает. Я достаточно умен, чтобы зарабатывать деньги, и достаточно глуп, чтобы тратить их на это дерьмо. Тысячи людей умирают каждый день от голода, но я преклоняюсь перед Его Величеством Сжигателем Сала. Я боюсь даже крика, но охотно смотрю фильмы, где выдавливают глаза и насилуют бензопилой. Я готов отдаться тысячам коммерческих иерархий в обмен на сущий пустяк – я должен забыть о своей ничтожности. Сделайте меня бессмертным или великим! Верую ли я? Где электронная церковь? Вот моя кредитная карточка.
Включаю телевизор, на меня сваливается куча спортивных парней. «Хей, гай! Выше челюсти! Смотри, как нам весело! Смотри, какие у нас девчонки! Хочешь быть таким, как мы?! Это просто! Тебе нужна наша жвачка!!»
Всего лишь реклама. Я внимательно вглядываюсь в экран, наблюдая за парнем, танцующим на заднем плане. Его голос вырезан при монтаже, но я, как немой, могу читать по губам.
«Эй, ты, мудила! – беззвучно разевает он рот, улыбаясь камере, – сидишь себе в кресле, жуешь бутерброды. Знаешь, чего нам стоило попасть сюда?! Два года мы не вылезали из тренажерного зала, наши девочки спали с этими жирными котами, а помощник режиссера до сих пор подкарауливает меня, чтобы схватить за яйца. Мой товарищ разбил колено. Его выгнали, не заплатив ни гроша. После десятков дублей мы валились с ног. Нас, как коней, поливали водой. И мы неплохо заработали. Я ненавижу их всех! Но тебе, безмозглый потребитель, не нужно лезть из кожи вон. Ты просто сукин сын, и я хочу кое-что тебе сказать.
Знаешь ли ты, что всякий раз, запираясь в клозете, ты нарушаешь кислотно-щелочное равновесие в прямой кишке? Это увеличивает риск геморроя! Купи жвачку, которую мы прославляем, засунь ее себе в задницу, и твое дыхание станет мятным! Ура-а!!!»
Жму на пульт – он не работает. Реклама прошла, но парень все еще на экране. Его лицо багровеет, наполняется злобой. Он смотрит мне в глаза, заполняя экран. «Ты все еще здесь?! Тогда купи туалетную бумагу! Первый слой вытирает чисто, второй – еще чище! А может, ты хочешь примерить памперсы «Командос»?! Или колготки, выбривающие на ногах волосы?!!»
Он проламывает лбом кинескоп, хватается за края экрана и просовывает голову в мое пространство. Стекла вперемешку с каплями крови сыплются на пол. Выбравшись из телевизора, он подхватывает один из крупных осколков. Его взгляд прикован к моей шее. Пятый этаж. Прыгаю в окно. Врачи говорят – удачно.
Сегодня в больнице обычный день. Гипсовый саркофаг пропускает только приятные звуки. С помощью тонких спиц мой скелет собран заново. Вот пришла медсестра. Она выдавливает тюбики с пищей в дырочку для рта – так я ем. А вот и они. Шикарные галстуки, алмазные запонки, белые воротнички. Строятся в ряд и кланяются над моим коконом – приносят извинения. Восточная вежливость!
Да, не доглядели. Да, экспериментальная модель попала в продажу. Как это называется? Трехмерное телевидение? Эффект нейронного присутствия? Они стерли границу экрана с реальностью, опередив конкурентов на сто лет. Но разве я знал об этом? «Мы сделаем все, чтобы вы скоро поправились». Я крою их матом, беснуюсь внутри саркофага, ломаю пару спиц. Врач протестует. Переводчица краснеет. Они уходят.
Эй, со мной все в порядке! Они классные ребята, я не сержусь на них. Но мой адвокат сказал: я должен показать, что до сих пор нахожусь в состоянии аффекта. Это увеличит сумму компенсации. Дела у нас не плохи. Мы поджарим этих кроликов и высудим круглую сумму. Я выберусь отсюда, и моя мечта осуществится. Я совершу кругосветное путешествие!
