Одноактная пьеса для подземного бункера
Действующее лицо: сержант Хлопп.
Место действия: подземный противотермоядерный бункер. Дисплеи, пульты, лампы. Все мигает. На переднем плане – железная кровать; под ней – журналы, консервные банки, у изголовья – винтовка; дверь в сортир, початая упаковка памперсов «Vigor», створки лифта. Сержант Хлопп сидит на кровати и говорит сам с собой.
Как мне надоел, этот чертов бункер. Я здесь... сколько я уже здесь? Надо спросить. Эй, там, который час?! (Вбегают большие командирские часы, показывают время. Убегают.) Хорошенькое дело. Будь я на поверхности, то уж не сидел бы сложа руки. Кстати, как меня сюда занесло? Кажется, все началось с того, что я пошел в армию... да, я пошел в армию, ведь мне так нравилась военная форма! В детстве, я играл с одним мальчишкой в солдатиков. Он говорил, что его солдатики – бравые ребята. Но мои-то были лучше! В общем, я ему врезал. А мальчишка нажаловался старшему брату и тот врезал мне...
Нет, все началось раньше, на ферме отца. Наш сосед держал огромную голубятню и говорил, что голуби – это прекрасные создания, ангелы во плоти! Но я и мой отец так не думали. Эти твари заливали пометом двор и крышу нашего дома, воровали зерно и разгуливали там, где им вздумается. Другие соседи тоже страдали от этих мерзких птиц, но молчали. Они не хотели связываться с типом, у которого мухи ночевали в голове. Я стрелял в голубей из рогатки, а потом папа купил мне духовое ружье. Сосед грозился, что переломает мне ребра, но я был неуловим. Тогда он сказал отцу, что подожжет наш дом, и мы заявили в полицию. Сосед получил предупреждение из суда, заплатил приличный штраф, прикусил язык, а потом и вовсе уехал из наших мест. Сколько лет прошло, а я до сих пор терпеть не могу голубей. Представляю, как их ненавидят памятники! Если я геройски погибну, мне поставят памятник с механическими руками, чтобы я, то есть он, мог отгонять этих тварей.
Что-то я проголодался. Надо разогреть бутерброды и сварить кофе. Пока мне не заплатили, я все еще здесь, но скоро будет наоборот: я окажусь дома, и мне заплатят. Это меня радует. Вообще-то, чем дольше служба, тем больше я получу... А если убьют, мое семейство получит огромную страховку. Мамочка захочет купить дом, папа – моторную яхту, а сестра – спортивный автомобиль. Наверняка останется еще приличная сумма. Мамочка положит деньги в банк, а вот я бы рискнул, и открыл свое дело! Жаль, что нельзя вернуться с того света.
Это смешно, но у моих родственников нет никаких шансов разбогатеть. Этот бункер – самый защищенный бункер на свете, никто и ничто не может его разрушить. Даже если над ним разорвется водородная бомба. Даже если Земля расколется напополам. Опасно там, на поверхности, а здесь – безопасно. Я это понимаю, а вот мой товарищ, царство ему небесное, не понимал. Да, был у меня напарник. Так положено: один подменяет и контролирует другого. Он управлял самоходными пулеметами. Наши солдаты не хотят умирать и яйцеголовые придумали эти штуки. Наш противник неважный. Кажется, они захватили заложников... словом, крупно провинились.
Так вот, с этим парнем что-то случилось: он стал психовать и устраивал скандалы по пустякам. Он утверждал, что я слежу за ним и пытаюсь контролировать его мысли – такое бывает, когда долго сидишь взаперти. На всякий случай, я держал пистолет под рукой. Я думал, что все утрясется, но парень крепко поссорился с головой. Потом он сказал, что ему нужно наверх. Он хотел удрать. Я доложил об этом командованию, арестовал дезертира и посадил его под арест.
Я долго думал, куда бы его запереть и стал закрывать в сортире. Но когда мне приходилось идти по нужде, я выпускал его на волю, а сам оказывался как бы в заточении. Он не сопротивлялся, но его нытье доставало меня. Однажды, он улучил момент, забежал в лифт и нажал на кнопку. Клянусь, в этот момент он смахивал на сумасшедшего. Я мог застрелить беднягу, но не стал. Это сделали его подчиненные – аппараты подавления живой силы, гибрид инвалидной коляски и пулемета. Их выпускали после авиации и артиллерии, чтобы уничтожить остатки живой силы противника, разыграть, как шутили в штабе, «третий акт пьесы стратегического назначения». Минут через пять лифт вернулся. Он лежал там. Мертвый.
Разрывная пуля вошла в правый висок – его подчиненные никогда не промахиваются. Левого виска просто не было. Я доложил о происшествии в Центр и похоронил его в герметичной нише. Она похожа на торпедный аппарат и закрывается круглым блестящим люком. Такая же ниша есть и для меня – здесь все предусмотрено. Только вот не возьму в толк: если я сдохну, кто запихнет меня в этот могильник?!
Да, тут все на учете, в том числе и я. В бедре у меня вшит приборчик. Он регистрирует все мои движения: чем больше я двигаюсь, тем больше мне заплатят. Иногда я мухлюю: танцую, марширую, бегаю на месте. Конечно, они могли поставить скрытые камеры, но официально это запрещено. Если человек знает, что за ним следят, он сходит с ума. Это им ни к чему. Мы должны оставаться в своем уме. Если им понадобятся сумасшедшие, они поставят камеры в каждом углу. Но мне плевать на это. Вчера я ударился бедром и, кажется, повредил приборчик. Второй, такой же, вшит в мой затылок. Он засекает, когда нагреваются мои мозги – им важно знать, как часто я думаю. Хе-хе. А я не думаю. Стоит мне вспомнить свою милочку, мою пушистую кисочку – и мозги кипят!
Мы познакомились, когда я проводил отпуск в какой-то тропической дыре. Я сидел на террасе, потягивал колу и наблюдал в бинокль за пляжем нудистов. Ко мне подсела девушка и поинтересовалась, чем я занят. Я все ей рассказал, эта идея ей жутко понравилась, она стала подсматривать за мной, а я за ней, а потом мы поженились. Эх, так хочется женского тепла! Есть тут пара надувных баб, но я не балуюсь этими штуками. Дождусь встречи со своей малышкой!
Сыростью потянуло… откуда это? Неужто забыл закрыть атомный погреб? (Уходит, возвращается.) Порядок, закрыл. Однако, нездоровится мне что-то, знобит. Продуло, что ли? (Ходит взад-вперед, ежится, трет плечи.) Где этот чертов счетчик гейгеров?! (Роется в ящиках, достает дозиметр, стряхивает его как градусник, засовывает в рот.) Прохватило, меня прохватило. (Садится на койку, раскачивается.) Надо лечиться! Таблетка. Срочно нужна таблетка! (Шумно ищет.) Вот! (Достает большую таблетку, ломает ее об колено, отломанный кусочек ест с удовольствием, не спеша.) Лечиться не люблю, но эту люблю... транк, успокаивает. (Достает счетчик Гейгера изо рта, смотрит в него, как в подзорную трубу.)
Ну-с, сколько там накрякало? Хм-м, да тут... тараканчик... Тараканчикус. А ну, вылезай. (Трясет счетчик, щелкает по нему ногтем.) Ага, неподчинение... вот я тебе задам! (Достает зажигалку, поджаривает счетчик на пламени. Раздается душераздирающий крик. Хлопп отдергивает зажигалку. Потом подносит опять. Крик повторяется. Хлопп невозмутимо выбрасывает счетчик в мусоропровод.)
Черт знает что! Лучше попью пивка. (Открывает банку пива, заговорщически оглядывается) Тс-с. Это запрещено, но я протащил сюда несколько банок. (Отхлебывает.) Кажется... мне уже лучше. (Глядит в журнал.) А это кто на этикетке? Точь-в-точь – рожа моего сводного брата. Как-то раз, он поспорил, что построит дом из выпитых им банок пива. И ведь построил! Дом, правда, пришлось сразу продать: понадобились деньги на пересадку – у брата отказала печень. Сейчас он сидит на нуле и пишет книжку. О себе, конечно. (Кидает пустую пивную банку в электронику. Что-то искрится, мигает.) Надо прилечь. (Снимает ботинки, ложится на кровать. Зевает.) Может... мне приснится хороший сон. (Аккорды «Металлики». Пиротехника, свет. Кадры из фильмов ужасов. Хлопп просыпается, ворчит.) Что за дурацкий звон? Сэндвичи пригорели, что ли? Мое дело – воевать, а не хлопотать на кухне. Напишу рапорт, довольно! Нашли кухарку... А это что за моргалики? (Подходит к компьютеру, протирает глаза.)
Так-так... Так... (Читает с экрана.) Сержанту Хлоппу... не беспокоиться, не расстраиваться, не скулить. Помнить о долге. Хм-м, интересно... неполадки в сети, короткое замыкание, нештатная ситуация... сработала система самоликвидации. Так. Само-ликвидации, ликвидации... Хм. Что-о-о?!! Сработала система самоликвидации!! Что делать?! (Лихорадочно жмет на кнопки.) Справка! «Система самоликвидации уничтожает бункер в случае отказа, захвата или измены... атомное устройство, пять килотонн... три минуты – обратный отсчет... Уничтожить шифры, перепутать коды, сжечь бумаги, передать в Центр... Залезть в саркофаг… Залезть в саркофаг?! Нет! (Бросается к лифту.) Не работает! Предусмотрели, суки! Что делать?! Что?! Выпить все пиво?! Надуть женщин?! Через три минуты я превращусь в дым! Где пистолет?! (Бежит в сортир. Возвращается.) Нет, нет! Я должен! Я... обязан! (Берет себя в руки, поправляет одежду, подходит к саркофагу, неуклюже лезет внутрь, закрывает за собой люк.)
Гаснет свет. Сигналы обратного отсчета. Тишина. Одно за другим загораются табло: «Не беспокойся, мы во всем разобрались», «Проблема устранена», «Мы всегда с тобой!», «Сержант, мы вам доверяем». Искаженный помехами голос: «Сержант Хлопп, сержант Хлопп, вы отличный парень, сержант Хлопп, отвечайте, отвечайте. Вам присвоено очередное звание, сержант Хлопп, отвечайте, отвечайте. Командование поздравляет вас. Война окончена, сержант Хлопп. Отвечайте, отвечайте, отвечайте...» (Занавес.)
