Аэропорт во Франкфурте огромен. Внутри него самого должны летать маленькие пузатые самолетики. Тычусь в вереницы указателей и стрелок, проклиная «удобный стыковочный рейс». Прошагав пару километров по божественному сиянию его полов, наконец-то попадаю в нужное место. Накануне снились снежные горы, ледники и странный голос: «Пей «Финляндию», смотри на Гренландию». Вот я и поехал. Публика та же – бодрые старички, фотографы, молодая пара и я.
Паркую чемоданы возле прекрасно сохранившейся британской леди и продолжаю не существовавший до меня разговор: Монтгомери – карьерист, воевал с Роммелем, в Африке, бездарно, но ему везло. Рассказываю им про Сталинград... Ледокол береговой охраны прибывает завтра вечером. Высадка на айсберг будет только при хорошей погоде... «Ланкастеры» уступали «Фоккер-Вульфам» в скороподъемности... За один полет в Новый Свет «Джамбо» сжирает столько воздуха, сколько хватило бы всему штату Мен на сорок пять уик-эндов... Между отставанием германских тылов и гидравлической смазкой подошвы ледника, кто-то хватает меня за плечи.
Не может быть. Рита. Ритка! Ритка-задавака. Последний раз мы виделись еще там, в России. Дружеские объятия быстро перерастают в подобие нетерпеливых ласк. Душа компании покидает ее тело. Мы уже куда-то идем. У меня час. У нее – полчаса. Судорожно обмениваемся новостями. Рулим по коридорам. Сворачиваем на служебный ход. Пусто, бело. Появляется охранник, неторопливый бритоголовый верзила с автоматом. Рита быстро говорит с ним по-немецки. Охранник присвистывает, гогочет басом, отмыкает боковую дверь, включает свет. Подсобка. Щелкает замок.
– Что ты ему сказала?
– Сказала, что мы любим друг друга, не виделись два года и у нас есть полчаса.
– А он?
– Он сказал: вот это настоящая любовь!
Быстро прошли, эти полчаса. Качок стучит в дверь.
– Ругается?
– Нет, говорит, что опоздаем. Пора.
– Слушай... может, поменяем билеты? Хотя бы на день... а?
– Не могу. Завтра я должна быть в Осаке. У меня контракт.
Скомканное прощание. Поиски авторучки. Взгляда. Адресá, номерá. Мы – жуки-скарабеи, уныло оглядываясь, толкаем чемоданные шарики к разным стойкам. Аэробус тяжко отрывается от земли. Инерция, масса, жизненные установки... Силы небесного тяготения. Рита... Сказала, что мы любим друг друга? Бежать! Немедля, назад, по копоти турбин. Пропади они пропадом, эти ледники. Но куда? В наземном храме разлуки Риты уже нет. Траектории наших самолетов перечеркивают Землю. Между нами стремительно растет пустота. Я ощущаю ее глубоко в теле, каждый, из десяти тысяч набранных метров, их колючий, дымящийся холод. Километры пустоты.
Летим над Атлантикой. Солнце тонет, закат. Черное небо слилось с водой. Огни растеклись по Вселенной. Внизу – суда. Вверху – звезды. Среди них – беглая точка. «Иридиум»! Достаю спутниковый пейджер, прикручиваю крошечную антенну. Жму на кнопки, пишу транслитом. «Submit?» Безусловно. Черная коробочка выстреливает шифровку в эфир, ни сколько не повредив навигационным системам воздушного судна.
«Po doroge v nebesa,
Za dalekie holmi,
Vstrechi redkie s toboy,
Kak verstovie stolbi...»
