Давно это было, очень давно. Сидел это я, сидел, долго сидел. В тундре сидел, на табуретке, совсем один. Потом стал туда-сюда ходить, думаю: съезжу-ка в Питер да и женюсь, может. А чего? Мне собраться – только подпоясаться. Или кого-нибудь подпоясать. Так и сделал. В аэропорт пришел, смотрю, самолетов нет – одни такси. Таксисту сказал: вези в Питер. Быстро, за неделю, довез, но денег много просил, все отдать пришлось. Шибко жадный был. Жадным нельзя быть – такой по тайге долго не ходит.
Приехал, смотрю, не понимаю. Мосты развели – не понимаю. Метро, смотрю – не понимаю. Баржа идет, гудит – не понимаю. Ничего не понимаю. И денег нет. Ребят встречал, траву курят, смеются. Мы чай пьем, а они курят. Смешные такие, с хохолком, как у дрозда. Дал им чай – весь скурили! Смешные, глупые такие.
Пушкина, что с Абрам Терцем гулял, – не видел. Петра тоже нигде нет. Бродского искал, сказали, в Америку съехал, там и помер. Один Романов, однако, дольше всех простоял. А в столовую сходил, по Нева реке сходил, как пароход, туда-сюда, ничего не понял. В Эрмитаж без носков не пустили. Иди, говорят, ботинки покупай. На поезде с углем ехал обратно, сердитый.
Вернулся домой, взад. Дом у меня окнами в поле.
Нет, однах-хо, думаю, подучиться надо. А то совсем глупый, совсем плохой. В университет поступать ходил. Поступил. После учился, три года ходил, за один год два сдал. Красный диплом получил, черного цвета. Умный стал, как телевизор. Теперь, думаю, можно в Питер ехать.
Опять кой-кого подпоясал. Денег шибко много стало: самолет можно строить. А зачем? Билет покупай – и ехай. На самолете шибко хорошо лететь. Таксисту – другому – говорю: вези в гостиницу, самую высокую! Покупать всю не стал: взял маленько комнат – и хватит. Приехал, смотрю – девки шибко хорошие, только худые очень. Весь день на Невском сидел – выбирал что получше. Так и не выбрал – все хорошие, славные шибко, только худые. Ну, думаю, завтра приду, сяду и какую первой увижу – сразу женой сделаю! Не вышло, однако: мешок с деньгами в метро украли, цыгане, наверно. Один билет на поезд остался – в кальсон зашил: херцем беду чуял. Опять вернулся ни с чем. Эх, думаю, совсем один жить буду. А не могу, сердце болит, в Питер хочет. Девки там шибко хорошие, только худые очень.
